Маршрутки в Кяхту из Улан-Удэ ходят часто, но билет покупать лучше заранее: жителям Бурятии не хватает денег на машину в каждую семью, а властям - на большие автобусы. За пейзажами Селенгинской долины с парящими крышами цветастых дацанов и колоссальными трубами Гусиноозёрской ГРЭС 3 часа дороги пролетают незаметно.

Перед Кяхтой - блокпост, на котором пара недобрых солдат проверяют документы: впереди - погранзона, куда до 2014 года даже гражданам России требовался пропуск. Мне пограничники тоже сказали "вас там задержат", и мы потом долго ломали голову, что солдаты имели в виду - ни малейших проблем у нас не возникло.

Кяхта вытянута узкой полосой на 10км перпендикулярно границе (а с заграничным предместьем Алтан-Булаг - на все 15), и автовокзал - примерно на середине этой длины. Прямо на главной площади, которая тут, как и всюду в Бурятии, бесхитростно зовётся Центральной. Первое, что видит на ней путник - памятник основателю города (2018) и его суть - Гостиные ряды (1853):

Вопреки стереотипам, Китай никогда не стремился на Север, и даже напротив - прятался от Севера за стеной. Иное дело - Маньчжурия, из которой в 1644 году на трон в покорённом Пекине пришла династия Цин. Вчерашние кочевники, они считали вассалами все племена от Байкала до Сахалина, но почти одновременно с тигром на ту же поляну вломился медведь.

Эпицентром войны двух крупнейших держав Евразии стал Амур, а точнее - крепость Албазин на его косогоре. В 1688 под Селенгинском в первый и последний раз с давних веков русские сражались с монголами - конечно же, вассальными Китаю. В 1689 году две империи решили больше не меряться силой и заключили Нерчинский договор, оставивший богдыхану Приамурье (доставшееся России через полтора века), а царю - Забайкалье с его рудами.

Больше выгод, чем владение землями, мог обоим сулить торговый путь: ещё в 1666 году пробный караван московского боярина Ивана Перьева и бухарского купца Сектула Абулина имел прибыль 200% с русских товаров в Пекине и 300% с китайских товаров в Москве. Воротами на восток стали Нерчинск и Цурухайтуй (Приаргунск), вот только путь преграждала, словно липкая грязь, бюрократия двух стран и приступы цин'ичного изоляционизма.

В 1725 году решать вопросы в Пекин отправился Савва Владиславович по прозвищу Рагузинский - серб из Дубровника, тогда называвшегося Рагуза и бывшего столицей независимой республики. На рубеже веков Савва Лукич изрядно покрутился в торговых делах по Европе, в Константинополе в 1703 году сблизился с русскими дипломатами, и наконец в 1708 осел в Москве, куда привёз немало европейских трендов - например, чеканку разменной монеты.

Облик Петербурга - тоже его заслуга: итальянских архитекторов зазывал в Россию именно Рагузинский. Его и выбрал Пётр I для прорыва китайской бюрократии. Результат не заставил ждать: в 1726-27 годах Буринский трактат и Кяхтинский договор определили русско-китайскую границу - одну из самых долговечных на планете, а уж для русской истории беспрецедентную: в нынешних Бурятии и Забайкальском крае она стабильна почти 300 лет! Лишь государство за ней поменялось...

Оба документа названы по рекам, на которых проходили встречи делегаций. Лишь с Кяхтинским договором в сундуке Савва Владиславович-Рагузинский поставил на Пырейке (так переводится "Кяхта" с бурятского) крепость, и не без доли самолюбования нарёк её Троицко-Савской. Конечно, по церкви Троицы с приделом Саввы Сербского, изначально приписанной к Посольскому монастырю: он держал сегмент пути от границы до байкальской переправы.

За свою историю крепость не сделала ни выстрела, а её пушка 1740-х годов (кадр выше) хранится в кяхтинском музее. Но прекратив рычать и рвать когтями землю, Медведь и Тигр ещё долго ходили кругами и осторожно друг друга обнюхивали: скорость становления Великого Чайного пути поражает... только наоборот.

В 1730 году китайцы поставили со своей стороны маймачен - что-то среднее между крепостью, торговой гильдией и монастырём. Слобода напротив Маймачена начала складываться только в 1738 году, а официально её учредили и вовсе 5 лет спустя. Крупная торговля ограничивалась казёнными караванами раз в 3 года - с штатом в 200 человек, включая 100 казаков конвоя и доверенного купца под присмотром комиссара и 4 целовальников.

"Его, подлеца, в Тяхту, к китайцам" - из этой реплики в "Грозе" Островского я впервые узнал про Кяхту, и она весьма красноречива: в Петербурге балы и парады, русские корабли гоняют турок по южным морям, армия делит европейское наследство и берёт Берлин - ну правда, какая Тяхта, какие китайцы, вы о чём вообще?!

Те, кто понимал её потенциал, нашли окно возможностей в 1762 году, когда Екатерина II только-только взошла на престол и ещё не успела с головой закопаться в дела первой важности. Её указ открыл китайскую границу для частных караванов, и пожалуй именно эту дату можно считать днём рождения Великого Чайного пути. Хотя до чая было далеко - в 18 веке 2/3 импорта из Китая в Россию составляли ткани.

Причём не столько шелка (хотя их везли и готовыми, и в виде сырца), сколько хлопчатобумажную ткань: в России её называли "китайкой" даже после того, как сами освоили производство и начали поставлять в Китай. Ещё ввозили предметы роскоши вроде фарфоровых ваз, а отдельной статьёй стал, внезапно, ревень, перенятый из китайской медицины. На экспорт поначалу гнали живой скот и подводы с зерном, но в 19 веке на первый план вышли кожа и пушнина.

Как бы не больше товаров через Кяхту шло контрабандой, а экономические преступления искоренять в России всегда умели только вместе с экономикой. Столетием ранее так придушили Мангазею, а в 2010-х борьба с коррупцией (делавшая бездействие по умолчанию выгоднее действия) оборачивалась застоем в целых отраслях.

"Наводить порядок" в Кяхте начали в 1744 году с закона о маркировке рекламы обязательного клейма на товары, продолжили в 1800 установлением фиксированных цен, а закончили в 1805 полным запретом денежной торговли - только бартер, только хардкор! Но торговля с Китаем всё равно оставалась фантастически выгодной, а после исключения из неё в 1807 году купцов ниже 1-й гильдии, ещё и сосредоточилась в руках двух-трёх десятков богатейших фамилий.

Так работают мозги у деловых людей: сколь бы абсурдны ни были правила - всегда найдутся те, кто вывернет их в свою пользу. В странном, архаичном, почти средневековом мире кяхтинской торговли делались баснословные состояния, и Город Миллионеров - отнюдь не пустое клише. Обеспечивая до 67% русско-китайских оборотов, в лучшие годы Кяхта давала 8-9% поступлений всероссийский (!) казны: сейчас такие цифры могут быть разве что у крупных нефтегазовых регионов.

На душу населения небольшой город (4 тыс. жит. в 1820-х) платил в 150 (!!!) раз больше налогов, чем в среднем по стране. Логистическим хабом кяхтинских товаров стал Иркутск, а главным местом реализации - Ирбитская ярмарка на Урале.

Держали всё это купцы с запада, а их сибирские коллеги оседлали логистику. Лучшие инженеры страны ломали головы над тем, как связать Иркутск и Кяхту сухопутным трактом через Олхинское плато и Хамар-Дабан. В 1860-х заработало Кругоморское шоссе, почти совпадающее с нынешней трассой, а в Селенгу зашли с Байкала первые пароходы... но было поздно. Принято считать, что Кяхту подкосил открытый в 1869 году Суэцкий канал (а добил Транссиб в начале ХХ века) - ведь морские перевозки в десятки раз дешевле караванных, особенно если не лезть в Ревущие Сороковые.

На деле канал лишь подвёл черту, а фатальной для Кяхты оказалась всё та же архаика: итогом двух Опиумных войн 1840-50-х годах стал прорыв в Китай европейского капитала. Пока кяхтинские миллионеры занимались бартером у границы, британцы, французы, американцы, немцы открывали фирмы и фабрики в Шанхае, Тяньцзине, Циндао... Царские чиновники было спохватились, в 1854-55 отпустив в Кяхте цены и разрешив торговать за наличные, но в итоге даже для самой России главными воротами на Восток становилась Oдеccа...

95% кяхтинской торговли, больше по старой памяти на отлаженных путях, занял чай, причём - в основном дешёвый на нужды Сибири и Туркестана. Зато начало давать плоды образование, в которое вкладывались местные купцы. Начиная с I Центральноазиатской экспедиции Николая Пржевальского (1871-73) Кяхта стала важнейшей базой изучения Азии. Наконец, в 1911 по ту сторону границы Китай сменила независимая, но бедная и малолюдная Монголия, главной дверью в которую Кяхта остаётся поныне.

За историей торговли теряется история городка, который и был-то до 1934 года не Кяхтой, а Троицкосавском. Хотя выговаривать такое себя утруждали немногие, а город и слобода слагали двойную систему: обиходное название Кяхты явно старше официально на пару веков. Троицкосавск оставался очень странной крепостью, гарнизон которой приглядывал не за врагом, а за купцами, не гнушавшимся всяких тёмных дел.

В 1805 он стал городом, а в 1809 туда выселили из Слободы всех, кто не был занят в китайской торговле. Третьим элементом системы была Усть-Кяхта, основанная в 1730 году и названная не по реке, а по городу - Кяхта течёт в другую сторону, а тут в судоходную Селенгу впадает речка Савва. Учредив в 1743-м Кяхтинскую слободу, со словами "у кого нет миллиона - могут идти в устье", власти выселили из неё купцов, не обладавших достаточным капиталом.

Домой ехать, впрочем, те не спешили, а потому Усть-Кяхта стала портом и ремесленной слободкой Города Миллионеров. В 1763 году екатерининский посланник Иван Кропотов построил в Усть-Кяхте пакгауз и развёл огороды, а иркутский купец Николай Игумнов в 1820-х добавил сады и племзавод с орловскими лошадьми, холмогорскими коровами и овцами-мериносами. В 1818 заработал кожевенный завод, а в 1835 - сахарный на свёкле из Бичуры, вскоре из-за дефицита кадров перешедший на свечи и мыло.

Свести систему воедино власти пытались не раз, в 1774 учредив Кяхтинский магистрат, а в 1851-63 - Троицкосавское градоначальство: такой статус в Российской империи носили города, которые вроде и входили в состав областей и губерний, но их казённые ведомства подчинялись напрямую Петербургу. В 1872 отменённое ещё в 1868 градоначальство сменил небольшой Троицкосавский уезд на узкой полосе вдоль границы.

И в общем упадок упадком, но к 1897 году Троицкосавск с 8,7 тыс. жителей (9% буряты, 1% - китайцы) был в Забайкальской области явным городом №2, и лишь Транссиб вызвал взлёт Верхнеудинска. Советская Кяхта разрослась до 20 тыс. жителей, и как ни странно, сдулась за 30+ лет на весьма оптимистичные для Дальнего Востока 10%. Ныне это не богатый, но шумный и живой городок, которому я бы "на глаз" дал полсотни тысяч населения.

Центральная площадь Кяхты лежит на Т-образном перекрёстке улиц Ленина и Банзарова. В его углу - Гостиные ряды с кадров выше, и в них не стоит представлять караваны: свой Гостиный двор был в Слободе, здесь же шла городская торговля. Савва Лукич на кадре №2 глядит через улицу Ленина от типовой коробки районной администрации. Справа к ней примыкает Дом культуры (1971) с привидениями космонавтов и большевиков:

Вернее, примыкал: заброшенное с 2008 года здание в 2019 решили снести, а уже после нашей поездки таки снесли и теперь хотят строить новое "в купеческом стиле".

За улицей Банзарова в таком стиле уже построили спортзал. На его фоне стоит памятник Василию Прянишникову (2003) - биолог начала ХХ века и один основателей советской агрономии был сыном приказчика у кяхтинского купца Алексея Лушникова. На заднем плане уходит улица Ленина, в Троицкосавске бывшая просто Большой.

В Городе Миллионеров не строили дворцов: в начале 19 века миллионеры вкладываясь в церкви, а ближе к концу, когда путеводная звезда Великого Чайного пути стала клониться к закату - в школы. Подобно нефтеградам Югры и Ямала, которые огромный бюджет не сделал архитектурными сокровищницами, Троицкосавск строился просто, деловито, в явном "чемоданном настроении" и мечте обзавестись дворцом в таких краях, где не снуют китайцы, не ревут верблюды, не поджидает чума... Как и многие златокипящие города, большинство своих красот Троицкосавск обрёл уже в десятилетия упадка, когда московские "чайники" обзавелись плантациями в Китае и перешли на морскую торговлю, а здесь на передний план вышли земляки.

Вот так выглядело то же место, что на позапрошлом кадре, примерно в 1870-х годах: Большая улица, этот Гранд-канал Песчаной Венеции, при Советах конечно ставшая улицей Ленина. Пожар в 1994 году уничтожил заметную справа школу №1, старейшую в Сибири женскую гимназию (1862), в 1905 году бывшую оплотом курировавшего забастовки Учительского Союза.

А вот дом Нерпина (1850) напротив - вполне себе стоит и открывает примерно полтора километра цельного старого города.

Только "единой фасады" не ждите: в купеческих республиках нет места для стройных ансамблей! Лицо Троицкосавска - такие вот буквально распластавшиеся по земле деревянные дома. Например, Матрёниных:

Или - Дмитрия Давыдова. Последний был не купец, а поэт и учитель математики, причём - самоучка без высшего образования: Город Миллионеров ценил компетенции, а не статусы. Более того, вы и с творчеством его знакомы: песня "Славное море, священный Байкал" так глубоко ушла в народ, что наличие у неё автора не очевидно.

Меж деревянных домов снова вклинивается школа - это целый комплекс зданий вдоль параллельной улицы Свердлова:

Напротив - спортшкола №4, бывшее Алексеевское реальное училище (1876) Лушникова, вполне наглядный памятник былого расцвета.

Рядом, на фоне клубящихся над Монголией облаков, знакомых по буддийских иконам - Никольская часовня (2019-20) по мотивам двух почти одинаковых тёзок. Каменную у въезда поставили в 1895 году в память визита цесаревича Николая...

...а деревянную (формы которой и повторены) - здесь в 1851-м как времянку здоровенной Покровской церкви (1862-68). В 1875 часовню перенесли на площадь, а при Советах и то, и другое снесли. Ещё одно напоминание о былом расцвете - обилие потрясающе качественных фотографий:

На кадре выше обратите внимание на большое здание левее. С 1833 года тут стояла Русско-монгольская войсковая школа (1833), которую на старости лет организовал Александр Игумнов - лингвист-монголовед, выпускник гарнизонной школы в Селенгинске.

Монгольское войско же в данном случае - это 4 полка бурятских казаков, каждый от своего племени. Прежде я не раз писал про атаганов и цонголов, а вот известнейший выпускник РМВШ был из ашигабатов - первый бурят-учёный Доржи Банзаров, конечно же востоковед. В 1851 школа переехала в Селенгинск, объединившись с "академией" английского миссионера Роберта Юилля:

В приземистом здании сменилось несколько училищ, а затем, наискось от творения своего мужа, в народное образование вложилась его вдова - Клавдия Лушникова-Кандинская. Это не совпадение: Кандинские вышли из забайкальских каторжан, сколотили в 19 веке полукриминальную империю, обложив долгами весь регион, а потом остепенились, в далёких столицах дав миру художника и психиатра. Замуж за Алексея Лушникова вышла внучка основателя династии Хрисанфа. Её наследие - 4-классное училище (1897-99) столичных масштабов, где теперь обитает огромный и очень красивый музей:

Соседнее с музеем здание - почтамт (1982), самая грубая вставка в этом районе, ну а модный жанровый фонтан в Забалуй-городке смотрится примерно как гипсовая Венера среди самоваров и медвежьих чучел в прокопченном срубном кабаке.

В основном Город Миллионеров выглядел так: одноэтажные купеческие деревянные дома, иногда с магазином или харчевней, буквально распластавшиеся вдоль улицы:

Между ними вклиниваются почерневшие избы, не сильно отличающиеся от изб в окрестных сёлах и станицах:

Основное украшение, как и всюду в деревянных городах Сибири - наличники, тут явно делавшиеся по большей части в какой-то одной мастерской:

А в переулках - совершенно сельские пейзажи: торговый город вытянулся вдоль единственной оси караванной дороги.

На общем фоне выделяется немногое. Вот например поодаль сгоревший изнутри старый Госбанк (1905) с не тронутой огнём обшивкой под кирпич:

А вот огромный деревянный особняк Коковиных - тех самых купцов-земляков, преуспевших в годы упадка. Ведь это в Москву с открытием Суэцкого канала (1869) чай стало удобнее доставлять через Шанхай и Одессу, а вот до Сибири проще было везти его по старинке монгольскими караванами через Ургу и Калган. Михаил Коковин, чей отец приехал сюда в 1839 году с Вологодчины, поднялся именно на такой торговле, а в 1892 году вместе с партнёром Иваном Басовым (чей дом тоже стоит неподалёку) вложился в далёкий Якутск и сделал состояние на снабжении Северо-Востока.

Дома Коковиных (дело отца продолжил сын Алексей) были одними из самых красивых и в Якутске, и в Кяхте, а сквозь пространство между ними тянется след купцов: если на Лене у Коковина был пароход, то на Селенге - пароходство.

В Гражданскую Коковинский дом облюбовали красные командиры под резиденцию и штаб: как в 1918, когда Троицкосавск сопротивлялся белочехам и к осени был ими взят, так и в 1921, когда барон Роман Унгерн-фон-Штернберг, окопавшись в Урге, придумал возрождать империю Чингисхана.

Ну а усадьба Коковиных тянулась на целый квартал, и главным в ней считался следующий дом, будто привезённый через степи Джунгарии, оазисы Ганьсу и барханы Гоби откуда-то из Семиречья:

Напротив, на углу улицы Назимова (ранее Первого Приютского переулка) - Николаевский детский приют (1851). Сыном его попечительницы был Константин Козих, врач местной таможни и общественный деятель, в 1876 году в порядке хобби обустроивший первую метеостанцию Забайкалья. В 1895 году только открывшееся Троицкосавко-Кяхтинское отделение Русского географического общества (Т-КОРГО) выкупило под неё уже нам знакомый дом Нерпина.

При Советах в приюте разместился ДОСААФ, судя по виду своих комнат внезапно разбежавшийся за пару часов до нашей прогулки:

Дальше Большая улица взбиралась на Собенникову гору у выезда, а улица Ленина входит в подбрюшье больницы:

Старый Троицкосавск резко обрывается, сменяясь мрачным и неухоженным пейзажем постсоветской окраины: в Кяхте реально много мест, виды которых так и просятся в антироссийскую пропаганду.

Мимо больницы мы вышли к Пограничной улице, похожей больше на один сплошной пустырь. Над пустырём нависают Белые казармы 1830-х годов:

Вернее, тогда это была таможня, огромный комплекс которой в совсем не сибирском стиле ампира - весьма наглядный памятник Великого Чайного пути:

Как я понимаю, длинные здания - склады, а небольшой домик в середине - какая-нибудь важня, где взвешивался товар:

Не знаю точно, когда склады превратились в казармы: может в 1903, когда КВЖД убила Великий Чайный путь; может в 1911, когда в Китай пришла смута, а Монголия стала независимой страной; может в 1930-х, когда Япония взрастила агрессивную Маньчжоу-го, а может и в 1950-х, когда СССР поссорился с Китаем, а Монголия "входила в Забайкальский военный округ". Как бы то ни было, теперь в Белых казармах ни таможни, ни солдат.

Идём Пограничной улицей назад вдоль склона Никольской горы над теми же переулками. Общая нищета Бурятии, где селения пока не заполонили вентфасады и металлочерепица, имеет побочный эффект - назовите хоть одну деталь, по которой можно идентифицировать столетие! Ну, кроме смартфона Наташи, случайно попавшего в кадр.

С Пограничной спустимся на бывшую Полицейскую, теперь улицу Свердлова, узкими длинными кварталами отделённую с другой стороны от улицы Ленина. Странная постройка с куполом - самодельный планетарий (1960) на задворках музея:

На одной линии с площадью она пересекает ручеёк Зелёный Ключ деревянным мостом прокудино-горского вида:

Чуть дальше - необычайно старое для Сибири здание полиции (1823) на грани ампира, ныне жилой дом:

А впереди вырастает крупнейший за Байкалом (среди исторических) Троицкий собор. Теперь он похож то ли на римский амфитеатр среди лачуг карбонариев, то ли на руины средневековых аббатств:

На одной линии с площадью улица пересекает ручеёк Зелёный Ключ деревянным мостом прокудино-горского вида:

За ним - неожиданно скромный памятник Победы (1975), из-за БМП больше похожий на мемориал "афганцам". Впрочем, думаю, главный воинский памятник Кяхты пока ещё не построен.

В перекрёстке за ним сложно признать бывшую Соборную площадь: по разные стороны улицы Крупской (ранее Успенская) стоят неожиданно скромные здания Городской думы и Казначейства совершенного не ясного возраста.

Окна их видели многое, особенно когда полный интеллигенции город бурлил революциями: так, в 1905 году одной из главных местных сил стал Учительский Союз. Но в историю эту площадь вписали кровью интервенты - не чехи и не японцы, а, внезапно, китайцы, с крахом белых в январе 1920 года приглашённые Гордумой. 22 февраля китайские солдаты расстреляли демонстрацию, убив 7 человек, а уже 5 дней спустя, после коротких переговоров с красными, спокойно ушли. Теперь в Думе военкомат, а в казначействе живут люди.

Над всем этим довлеет Троицкий собор (1812-17), крупнейший (не считая новостроек) за Байкалом: 28 на 54 метра по основанию, 30 метров высотой по куполу и 38 по колокольне.

Посвящение напоминает, что так в Москве Востока разросся храм Троицы и Саввы, с которого начался Троицкосавск. Вторые этажи приделов надстроены в 1870-х:

В 1963 году пожар оставил от собора величественные, какие-то даже античные руины. Вокруг - забор, через который и лазать нет смысла - все входы в здание задраены наглухо.

За апсидой начинается Горсад, разбитый на купеческие деньги ещё в 19 веке, а при Советах чуть подросший: от соборного кладбища остался одинокий обелиск (1957). Весной 1917 года власть в Троицкосавске взял Казачий круг Забайкальского войска, в ноябре - Советы во главе с Константином Маскиным, а в сентябре 1918 - белые на чешских штыках, конечно же расстрелявшие коммунистов. Которые и покоятся здесь.

Глубже в парке есть симпатичный фонтан (1925):

И скульптура оленей - не единственная, но остальные были просто увешаны детворой.

А вот бегемотики - уже веяние нашего времени. Летом тут хорошо и людно, и лишь заброшенный собор давит своей громадой.

За Горсадом - Ильич (1953) на не совсем типовом постаменте:

Он хитро косится на универмаг (1937; слева) на месте сгоревшего "пассажа Второва" первой в России сети ТРЦ, основанной в конце 19 века иркутским купцами. Напротив него распластался торговый ряд начала ХХ века, владельцы которого решили не тесниться в Гостином дворе. Ну а между - делает поворот на 120 градусов и уходит на юг знакомая нам улица Ленина:

По ней мы пошли путём караванов на юг. Вот справа кинотеатр "Темп" в конце знакомого по фото №25 торгового ряда, а поодаль на углу - магазин Урманчеева (1912) по тому же проекту, что и сгоревший магазин Второва.

Солидное здание ТЦ "Виола" напротив него озадачило - такое ощущение, что это новодел, и если так (оно здесь не одно такое!), то неожиданно убедительные здания под старину можно считать "фишкой" Кяхты. Искусствовед наверное сразу приметит какое-нибудь несоответствие длины и ширины окон золотому сечению и недопустимый ритм фриза, а вот я, хоть и немало повидал - купился.

Самый, пожалуй, красивый в южной части Большой улицы дом Сибирякова более всего удивляет своей современностью: много ли в России городов, где мэрия в деревянном здании!?

В соседнем доме Цыремпилова осенью 1917 года расположился Троицкосавский совет под началом Константина Маскова, сменив (уж не знаю, в каком здании собиравшийся) возникший после февраля Казачий круг Забайкальского войска.

Собственно, это последний каменный дом Большой улицы - дальше пейзаж Троицкосавска становится таким, и даже Русско-Азиатский банк, не побоясь пожара, выстроил для себя крупное деревянное здание (на фото - второе от нас):

В поисках мемориальных досок разным политссыльным, революционерам и учёным можно было бы пройтись по соседним улицам, где также сохранилось немало - но мы к тому времени устали, да и время совсем не ждало. На главной улице попалась табличка в честь Петра Михно, учителя из городка Pомны на Cyмщине - ему Кяхта обязана музеем.

Троицкосавский дворик:

И просторный двор уже советской Кяхты:

...продолжение следует, и не одно.